Случай на Пушкинской.

В середине 90-ых приехали веселой компанией на станцию метро Пушкинская (в Москве). Поднялись на улицу, стоим возле выхода, решаем, куда пойти дальше. Подходят к нам два мелких репера: широченные трубы, балахоны размера на три больше, бейсболки, банданы – все дела. Один из них нагло потребовал сигарету. Я с улыбкой ответил, что курить уже бросил. В доказательство выбросил окурок в урну. Мелкий репер долго смотрел мне в глаза, будто бы запоминая. Об развернулись и отошли в сторонку.

Из метро вышло еще пара реперов постарше (внешне - нам ровесники). Со стороны Маяковской подошло еще трое с хоккейными клюшками (в те времена бейсбольную биту купить было сложно и дорого, не то что сейчас). Стоят, что-то обсуждают, на нас косяка давят. Похоже намечается заварушка!

И вдруг с двух сторон на нас налетают мужики в кожаных куртках, какими-то корочками машут, орут. Милицейская облава! Реперы клюшки побросали, разбежались врассыпную, служители закона отловили только двоих. Опера отвели нас во двор, построили лицами в стену, принялись обыскивать. А у меня: в одном кармане складной нож, в другом удостоверение «КГБ СССР», купленное на Новом Арбате (но заполненное, со вклеенным моим фейсом и с круглым невнятным оттиском «типа печать»). Думаю: как бы не влипнуть со всем этим добром! Повезло – обыскали не всех.

Отвели нас в местное отделение. Суровый опер недоверчиво осмотрел нас и говорит своему коллеге:
-Что-то они не очень на реперов похожи.
Потом спрашивает нас:
-Какую музыку слушаете?
-Разную.
-Реп слушаете?
-Не, реп не слушаем.
-То есть вы не реперы?
-Неа.
Суровый опер осмотрел двух прихваченных с нами реперов и произнес:
-А эти похожи. Они с вами?
-Да, с нами. – Не сговариваясь, ответили мы. – Мы вместе приехали.

Нас отпустили. Напоследок суровый опер нам сказал напутственное слово:
-Шли бы вы куда-нибудь подальше отсюда. Вечером на Пушкинской реперы собираются по 20-30 человек. То изобьют кого-нибудь, то палатку ограбят.

Мы вышли из отделения. Отмазанные реперы поблагодарили нас и заверили в том, что они всем передадут, что мы правильные пацаны, и нас тут никто не тронет. Но жизнь нас больше не сводила.